Хранитель нагорья - Страница 50

Когда же он стал таким нерешительным, и почему отказывается претендовать на то, что и так считает своим? Оставить Сару, не ответив на светившуюся в ее глазах потребность – одна из самых трудных вещей, которые Йен когда-либо делал. Он отчаянно хотел эту женщину.

Хотел до сих пор.

Существовал ли способ объединить обе половины его жизни? Йен поклялся быть Хранителем, но к Саре его тянуло так, как ни к кому и никогда раньше. Желание защитить ее, обладать ею было непреодолимым. В ее объятьях он забыл обо всем, ни в чем не нуждался, наконец узнал, что такое покой.

Словно Сара была его родственной душой.

Единственной, предназначенной для него, той, потерянной в одном из последних сражений в Долине Смертных более шестисот лет назад.

Это была почти незнакомая невинная молодая девушка, душа которой из-за преждевременной смерти покинула тело, оказалась в руках изменника нуадианца, стремившегося продлить собственную жалкую жизнь.

Йен закрыл глаза и опустил голову, запрещая себе вспоминать тот ужас. Души, силой вырванные из тел прежде, чем настал их час, разрушили и бросили в хаос. Многие, не добравшись до Фонтана Душ, так и не смогли возродиться. В те времена такое случалось слишком часто. Очень многие пары были навечно разлучены.

С тех пор Йен ни разу не отступил перед боем, не уклонился от своих обязанностей. Ни разу не усомнился ни в своей судьбе, ни в необходимости провести вечность в одиночестве как Хранитель, защищая родственные души других людей.

Пока в его жизнь не вошла Сара.

А теперь… он сомневался. Сомневался в своей судьбе, в своем пути, в себе самом.

Йен налил в чашку свежеприготовленный кофе, наблюдая за рябью от последней упавшей капли.

Возможно, он сражался со своими демонами без какой-либо на то причины. Сара могла уже отказаться от него. Могла повернуться к нему спиной, уйти, и вся его внутренняя борьба оказалась бы напрасной.

Услышав, что шум воды стих, Йен посмотрел наверх. Поставив чашку на стойку, он направился к лестнице.

Чтобы узнать наверняка, существовал лишь единственный способ убедиться в верности своих мыслей.

Сара взяла огромное белое полотенце с сушилки и обернула вокруг себя, подоткнув конец у груди. Плотная махровая ткань на ощупь была мягкой и теплой, словно специально созданной баловать тело. По возвращении домой, нужно будет найти себе такую же сушилку.

Она выбралась из душа, сдернула с головы маленькое полотенце, наклонилась и стала вытирать им влажные волосы.

Когда дверь распахнулась, Сара резко выпрямилась, и, оступившись, упала бы в ванну, если бы Йен вовремя ее не подхватил.

– Что ты здесь де…

Он прервал ее на полуслове, притянул к груди и накрыл губы своим ртом. Через пару мгновений Сару уже не интересовали ни вопрос, который она не успела задать, ни ответ Йена.

Ее мысли занимали лишь мужчина и его чувства: как сильно он хотел ее. Насколько она хотела его.

Йен крепче прижал Сару к себе, целуя, постепенно спускаясь от губ к подбородку и шее.

– Сара, – прошептал он, согревая дыханием капельки воды, струйками стекавшие вниз по шее.

У нее в голове крутились различные слова, но единственное, что слетело с губ – приглушенный стон. Но и этого было достаточно.

Йен снова поцеловал ее, его язык требовательно ворвался внутрь, и у нее отпало всякое желание возражать.

Мужчина подхватил Сару под колени и поднял. Не прекращая целовать, отнес из ванной на кровать, на которой они целомудренно спали этой ночью. Но на сей раз, уложив ее, накрыл не одеялом, а своим телом.

Саре бы обеспокоиться, что подушка промокнет от влажных волос, но ей было все равно.

Не заботило ее и то, что Йен подцепил уголок полотенца и потянул за него. Узел поддался и уступил, скользнув за его рукой. Мужская кожа была такой теплой, женская же – влажной и прохладной.

Все мысли улетучились, когда он опустил голову и подул на ручейки, стекавшие с волос на грудь, прежде чем прочертить их путь языком.

– О боже, Йен. Что мы делаем?

– То, для чего рождены, – прошептал он и провел языком по ее шее, слизывая больше капелек.

На нем все еще была та же белая рубашка с несколькими расстегнутыми пуговицами, в которой он вчера присоединился к ней в постели. Даже сквозь сон она восхитилась, насколько сексуально это выглядело, и подумала, как бы ей хотелось расстегнуть оставшиеся пуговицы.

Сейчас Сара потянулась к ним дрожащими пальцами и принялась сражаться с крошечными кусочками пластмассы, раздражаясь: петли, казалось, спрятались в декоративных складках, украшавших перед рубашки.

Когда она с разочарованным ворчанием дернула ткань, Йен отстранился, встал над ней колени и, схватившись за полы, разорвал рубашку.

Маленькие пуговки, со стуком отскакивая от стены и столбиков кровати, посыпались на пол. Затем к ним присоединилась и порванная рубашка.

От этого зрелища у Сары перехватило дыхание. Как раз такую сцену она описывала в одной из своих книг, но выдумка не шла ни в какое сравнение с действительностью. Это было великолепно. Он был великолепен.

Сара дотянулась до его пояса, нащупала молнию на брюках, но Йен остановил ее, накрыл пальцы руками и прижал их к своему твердому члену.

– Я так не думаю, голубушка, – улыбнулся Йен. – Я немного возбужден, поэтому давай опустим молнию очень осторожно. Возможно, мне лучше сделать это самому.

– Хорошо, сделай это сам. – Она сжала пальцы вокруг напрягшейся выпуклости и медленно провела рукой вверх и вниз. От такого прикосновения плоть под ее рукой дернулась и стала больше. – Но тебе лучше поспешить.